Пермь спортивная

В период с февраля по апрель 2006 года из печати вышли 3 выпуска журнала "Пермь спортивная", после чего издание "ушло на каникулы". Журнал возобновил свой выход в феврале 2008 года и периодически выпускался до мая 2009 года. 

Размышляя о современных городских уличных драках – район на район, улица на улицу, – невольно задумаешься: «откуда есть они пошли»? Обратившись к истории, с немалым удивлением отмечаешь, что пошли они исстари. Еще с времен Древней Руси, а в Прикамье – чуть ли не с времен его заселения. Вот только наши жестокие, кровавые, безжалостные «пласталовки» почти ничего общего не имеют со старинными русскими кулачными забавами, с их кодексом чести, милосердием и уважением к сопернику, настоящим благородством, доброй силой. Кулачные бои «стенка на стенку», скорее, напоминали спортивные игры – организацией, правилами, болельщиками.

Не война, а – спорт!
 В церковный или престольный в праздник на льду Камы постепенно и как бы случайно собиралась и росла толпа простого люда. Сперва смешанно, а потом расходилась на две стороны – одна ватага против другой. Становились вдоль реки, на расстоянии около двадцати метров друг от друга. Толпа росла и гудела. Впереди, на свободном пространстве – «нейтральной полосе», подпрыгивая и задирая один другого, скоплялось большое количество подростков и даже совсем малышей – они-то и начинали наступление и открывали бой.
По набережной Камы теснились огромные толпы зрителей, особенно из купечества, и даже именитого. Не чурались подобных игрищ Мешковы, Каменские… Приезжали в экипажах, многие, чтобы лучше видеть, становились на них или на скамьи, деревянные чурки, специально притащенные из ближайших домов. Среди народа ходили сбитенщики, торговцы сладостями, пирогами. Здесь шли споры, заклады – имелись свои излюбленные бойцы и силачи, за которых держали пари. Богатые гостинодворцы-любители привозили с собою специальных кулачных бойцов их даже нарочно выписывали их из глухих прикамских деревень – Соликамского, Оханского, Осинского уездов. В кулачных боях принимали участие и татары с башкирами, исстари жившие в Прикамье. Батыры из Кунгурского и Красноуфимского уездов пользовались немалой славой среди кулачных бойцов.
Итак, толпы на реке росли и представляли уже собою две армии, готовящиеся к наступлению друг на друга. Шли толки, споры, похвальбы… Конечно, у некоторых были спрятаны «закладки» свинчатки – это куски свинца, железа, даже камни, увеличивавшие силу удара, предтечи современных кастетов. Но эти закладки жестоко преследовались, и горе тому, у кого их обнаруживали. Толпа в таких случаях была беспощадна; тут не только противная сторона, но и свои набрасывались на виновника и били «смертным боем», иногда и на самом деле забивая до смерти.
 В боях существовали свои правила и условия, очевидно, установившиеся с глубокой древности и традиционно исполнявшиеся на всех кулачных боях повсеместно. Например, «лежачего не бьют», по виску или «под микитки» – тоже, руки иметь в рукавицах и ни под каким видом не класть в них какой-нибудь тяжелой вещи и т.п.

Бой идет не ради славы… А ради забавы
Дело начиналось застрельщиками-мальчишками, которые, галдя и дразня противную сторону, выскакивали поодиночке, наносили один другому удары, сшибали с ног и опять убегали к своим. Отдельные столкновения учащались – уже группами, с гиком и ором нападали одни на других. «Стенки» сходились, и – со страшным гулом, свистом, криками, как прорвавший плотину поток, стремительно бросалась «стенка на стенку» – начинался настоящий бой.
Собственно, ничего ужасного или отвратительного кулачный бой сам по себе не представлял. Видно было, как два потока сшибались друг с другом, как они, точно камские волны, колыхались и то отступали, то набегали друг на друга. Среди этих «стенок» резко видны были бойцы и силачи, излюбленные и славившиеся иногда не только в своей окрестности, но и далеко по Уралу и даже по России. Так, в первой половине XIX века долго славились в «стенках» пермские кожевники, а из отдельных бойцов устные предания нам донесли имена Сашки Медвежонка, Ивана Пол-окуня… Грозно поднимались их руки, грузно опускались на противников, и те валились, как кегли в боулинге под ударом шаров, – многие просто отбегали, и вокруг бойца образовывалось свободное пространство… На рубеже XIX–XX веков в битвах стяжали славу мотовилихинские мастеровые. Кстати, не избегали подобных забав будущие активные участники революции 1905–1907 годов на Урале, рабочие Андрей Юрш и Александр Лбов. Похоже, пламенный характер революционеров закалялся не только в горячих цехах заводов, но и в не менее горячих сражениях «стенка на стенку». И это им очень пригодилось на мотовилихинских баррикадах в декабре 1905-го…
«Ну, выходи, выходи!» – вызывали бойцы противников более или менее себе равных, и если находился такой – образовывался бой в одиночку – поединок. Победа одного из единоборцев иногда решала бой, и побитая сторона обращалась в бегство, но чаще всего битва продолжалась. Общая свалка принимала гомерические размеры, страсти разгорались, и наконец одна из «стенок» стремительным натиском сламывала противную сторону и обращала ее в бегство. Ряды беглецов расстраивались, они уже не защищались, и вся масса неслась в одном направлении – вдоль реки. Преследуемые и преследующие смешивались, и только в отдельных случаях видно было, как поднимались кулаки и наносились удары – в спину убегающих бить воспрещалось, можно было драться только лицом к лицу. Однако опрокинутой «стенкой» и бегством одной стороны дело не всегда кончалось – опрокинутые поворачивали, сплотнялись и, в свою очередь, превращались в нападающих, а иногда даже перехватывали инициативу и побеждали.

После драки кулаками не машут
После каждого, в особенности очень многолюдного, боя непременно были тяжко побитые, покалеченные и даже, увы, убитые. На утоптанном снегу, по льду реки, оставались лежавшие без движения тела, товарищи убирали их и уносили с собою, или вмешивалась полицейская власть. Пермская полиция, кстати, всегда следила за подобными игрищами, вдоль берега Камы стояли караулы – наверное, ражие, физически здоровые городовые не прочь были сами вмешаться в кулачную забаву…
Жертвы не могли бы даже указать виновного, если это не было делом мести, вражды… Да и как уберечься, когда в разгаре страсти, в толпе, наносимый удар приходится неумышленно по такой части тела, что причиняет вред или даже смерть. Составляя любимую и обычную забаву, кулачные бои вовсе не были так мрачны, дики и жестоки, как представляются они сегодня некоторым исследователям, находящим в них нечто грубое, зверское… К примеру, противники, недавно бившиеся и беспощадно старавшиеся сломить «стенку», по окончании битвы… мирно и добродушно шли вместе в шинки, кабаки и харчевни, где и велись жаркие споры и оценивались событий боя и ловкость того или иного бойца. Что касается печальных и несчастных случаев, то при том уровне морального и общественного развития простого народа – да и не только простого! – все эти случаи вызывали только соболезнование, но вовсе не осуждение. Это подтверждается и тем, что кулачные бои привлекали не одних простолюдинов, но все классы общества интересовались ими, и не только косвенно – организуя бои, поощряя бойцов, выписывая и вывозя их иногда вовсе издалека, – но даже лично принимали участие, особенно в единоборстве, и приобретали какую-никакую известность, пусть даже она покажется кому-то сомнительной…
Власти, кстати сказать, многократно пытались запретить кулачные баталии, применяя в качестве наказания либо «битье кнутом и батогами», либо «в железо и в Сибирь!» Только вот что доброму бойцу какие-то батоги, да и Сибирью пермяка не особенно напугаешь… Ничего плохого не видно в том, что «молодцы на добром морозце друг другу бока погреют да носы подрумянят». Лишь бы в добре и веселии, а не зле и жестокости!..

Максим Шардаков.